Министерство
Важно, однако, чтобы перед началом своей деятельности такое выступило перед Думой с конкретной программой, отвечающей требованиям ее большинства, и обязательством настойчиво проводить эту программу в жизнь. В лице ответственного министерства мыслилось создание исполнительной власти, обновляемой «без всяких потрясений». Ее программой предлагалась программа «Прогрессивного блока», встретившая, по словам Ефремова, сочувствие в широких кругах населения. Правда, заметил он, одни рассматривают ее как программу-минимум, другие — как программу-максимум, но «почти все» готовы принять ее в качестве основы ближайшей деятельности Думы и сложившееся в ней большинство («Прогрессивный блок») не находится в противоречии с общественным мнением страны. Поэтому опирающееся на него ответственное министерство «отвечало бы ближайшим чаяниям общества» и могло бы пользоваться его доверием, что позволило бы превратить ответственное министерство в «действительно национальное правительство». Только ответственное министерство, настаивали «прогрессисты», способно дать стране безусловную уверенность, что преждевременный мир не будет заключен вопреки воле народа, что при изыскании средств для продолжения войны, как и при установлении условий мира, «будет проявлено достаточно бережное и расчетливое отношение к государственному достоянию», Читать далее
Высшая точка развития сил
Подчеркнув затем, что неприятеля уже достигнута, тогда как у России и ее союзников она «еще впереди», что считалось залогом будущей победы, Милюков указал на недопустимость преждевременного мира. Никогда еще в Германии, сказал он, не было так много толков о мире и нескрываемой потребности мира, как в настоящее время. Наступает час, когда Германия, почувствовав неизбежное приближение истощения, умерит свои требования и захочет вернуться только к тому, что имела накануне войны. Тогда она постарается облечь эту уступчивость в красивые фразы и изобразить ее в виде лозунга: «Мир без аннексий и контрибуций!». Не стоит, однако, поддаваться на эту уловку и надо быть заранее к этому подготовленным, дабы избежать такого (преждевременного) мира. Далее последовало высказывание, которое, как говорят, подлило масла в огонь и накалило полемические страсти до степени кипения, особенно в выступлениях крайних правых.
Граф Тераути
Он отмечал в своем отчете царский дипломат, выразил полное сочувствие изложенным по поручению Сазонова соображениям и, со своей стороны, обещал «самую энергичную поддержку как перед старейшими государственными деятелями (генро), так и перед кабинетом». Вместе с тем он заметил, что в Японии имеются сторонники Англии, которые «боятся сближения с Россией»74. На это гость из Петрограда возразил: ему непонятны подобные опасения, так как «это сближение только укрепило бы англо-японский союз, ибо если бы Россия сделалась союзницей Англии и Японии, эти державы должны были бы держаться друг друга и искать разграничения там, где их интересы сталкиваются в Китае»75.
Встретившись затем с бароном Исии, Казаков «развил перед ним те же мысли, что и в разговоре с графом Тераути», подчеркнув, что он повторяет лишь то, что уже неоднократно говорилось Сазоновым японскому послу в Петрограде. Японский министр иностранных дел сказал, что разделяет мнение царского министра и постарается дать ответ до отъезда посланцев русского монарха из Токио. Тем временем Исии пытался через Адаци выяснить, согласно ли русское правительство уступить Японии всю южную ветку Китайско-Восточной железной дороги или же только часть ее, лежащую в японской сфере влияния. Казаков уточнил, что в объяснениях с бароном Мотоно речь шла только о той части этой ветки, которая расположена Читать далее
Задачи царского министра финансов на биржах Парижа
Только вряд ли подобные писания облегчали, Лондона и Нью-Йорка. Не могли не пугать союзников и столь обширные политические и территориальные запросы российских ультраконсерваторов при кабинете во главе со Штюрмером. Трудно, однако, предположить, что такие заявки попадали в печать без цензурного дозволения, если не благословения официальных кругов.
Серьезную обеспокоенность тем, что «ничего окончательно не сделано» в части обеспечения по окончании войны жизненных интересов России, и прежде всего в вопросе о приобретении «прав» на Константинополь и проливы, выражали националисты— деятели Всероссийского национального союза и его наиболее правые лидеры из состава фракции националистов Государственной думы. Весьма характерна в этом аспекте записка И. П. Балашева, изданная с ведома военной цензуры «на правах рукописи» в виде отдельного оттиска в мае 1916 г. и озаглавленная «Важнейшие очередные задачи нашей внешней и внутренней политики»76. В ней автор выражал опасения, что с союзниками еще не достигнуто твердой договоренности относительно Константинополя и проливов, как и по ряду других важных внешнеполитических вопросов.
В свое время, откровенничал автор записки, руководитель русской иностранной политики Сазонов лично Читать далее
Буржуазные и помещичьи партии России
Итак, все— и крайние консерваторы, и либералы — ратовали за войну до победного конца. Однако достижение победы виделось им по-разному. Правые стояли на том, чтобы правительство проводило более жесткий курс во внутренней политике, беспощадно подавляя революционные и оппозиционные выступления, добиваясь неукоснительного повиновения властям. Либеральные буржуазно-помещичьи круги настаивали на необходимости проведения некоторых социально — политических реформ, на смягчении реакционного режима, дабы ослабить тем самым внутренний кризис и обеспечить более эффективную работу государственного механизма, рост военного производства, активное участие населения в войне. И те и другие видели свою задачу в том, чтобы не допустить мощных антиправительственных выступлений, использовать войну для предотвращения назревавшей революции. Каких-либо существенных разногласий в области внешней политики между правительственным лагерем и оппозицией не отмечалось. Правда, крайне правые круги выдвигали более широкие территориальные и иные притязания, чем либеральная буржуазия, настаивали на проведении более твердой линии в отношении союзников, прежде всего Англии, стремившейся переложить главную тяжесть войны на Россию и Францию. На оборонческих позициях стояли мелкобуржуазные партии и группировки. Решительным и самоотверженным противником войны выступала ленинская партия Читать далее
Царское правительство
Оно согласилось удовлетворить «в подходящий момент» и на условиях, «подлежащих определению», первое из перечисленных требований. Второе отвергло как несоответствующее конвенции 1907 г. В отношении третьего было заявлено, что, хотя это и является «отклонением от принципов», положенных в основу русско-японских конвенций 1907 и 1910 гг., царское правительство готово отказаться от плавания русских судов в той части р. Сунгари, которая находится под японским контролем, и не будет поддерживать китайское правительство, если оно откажет японским судам в разрешении на плавание по этой части Сунгари пз.
14 сентября 1916 г. Совет министров под председательством Штюрмера постановил продать Японии участок КВЖД от станции Куанченцзы до разъезда Лаошагоу протяженностью в 96,5 версты (около 102 км) и предоставить японским торговым судам право плавания по р. Сунгари в русской зоне. (Данное решение было приурочено к приезду в Петроград японского принца Кан-Ина, посетившего Россию с ответным визитом, во время которого ему был оказан царской семьей весьма радушный и торжественный прием 114.) Стоимость участка, подлежавшего продаже, правление КВЖД оценило в 64 млн руб. Японское правительство согласилось с названной суммой, однако сделка тогда не состоялась115. Переговоры по этому поводу продолжались Читать далее
Правящие круги Великобритании
Они вполне сознавали, что Япония будет использовать союз с Россией для расширения своего влияния в Восточной Азии, в первую очередь в Китае, в ущерб интересам английского капитала, однако старались не обнаруживать своего беспокойства по этому поводу. Напротив, английская печать, не без запева официальных представителей, акцентировала внимание на том, что русско-японский договор будет содействовать успешному решению вопроса об увеличении Японией военных поставок русской армии. «Таймс» в этой связи указывала на «удовлетворительно развивавшиеся русско-японские отношения во время войны и лояльную кооперацию между Японией и ее союзниками в снабжении России оружием и аммуницией»95. Но вряд ли с большой радостью та же газета констатировала, что договор с Россией «вводит Японию на равных правах в мировую политику великих держав»96, стремясь создать в Японии впечатление, что происходит это не без живейшего участия английского правительства и его многоопытной дипломатии. Еще сравнительно недавно Малевский сообщал в Петроград «о некотором охлаждении, которое замечается в последнее время в англо-японских отношениях». Необходимость пересмотра англо-японского союзного договора, отмечал посол, сделалась общим местом в повременной токийской печати и обсуждается почти ежедневно то в одном, то в другом органе. Наиболее обстоятельной представлялась ему статья Читать далее
Крайне неблагоприятный для России режим черноморских проливов
Тут автор записки снова указывал на и вероломное поведение Турции в роковом 1914 г. В начале войны, писал он, Россия честно предложила Турции признать неприкосновенность ее территорли, если она будет соблюдать нейтралитет. Последняя дала такое обещание, «но…обманула нас и вскоре предательски на нас напала. Следовательно, мы имеем безусловное право наказать ее за такое вероломство и наказание это должно иметь целью предотвратить в будущем повторение такого случая. Такое наше право признали и все наши союзники, а потому не нам теперь отказываться от него»92. Не резон также, по его мнению, отказываться и от согласованного с союзниками решения о ликвидации Османской империи. То же самое и в отношении контрибуций. Не может быть прощения врагам уже по той причине, писал он, что это явилось бы «наказанием» всем их жертвам, в том Числе и России, наказанием за то, что, оказывая сопротивление насилию, они исполнили свой долг. Неприятельским же державам, напротив, это послужило бы только наградой за их разбой и поощрением к совершению новых злодеяний. Мир без контрибуций с Германии, подчеркивал автор «схематического проекта» мирных условий, означал бы «контрибуцию с России, ибо ей пришлось бы выплатить союзникам 60 млрд рублей долга, образовавшегося в результате навязанной ей войны. Фактически это было бы платежами «в пользу немцев, Читать далее
Консерваторы
Они явно переходили в наступление против своих либеральствующих политических соперников, демонстрируя тем самым и свое понимание гражданского мира как беспрекословного повиновения «законным властям». Весьма выразительно о характере предлагаемого «примирения» высказался незадолго до отставки Горемыкин: пока идет война, в России должно воцариться кладбищенское спокойствие83. Никаких реформ, никаких социально-экономических и политических преобразований, даже если они давно назрели. Самые жгучие проблемы повседневной жизни, от решения которых зависели боеспособность армии и работа тыла, отодвигались на послевоенный период с явным расчетом отделаться потом жалкими подачками. Рассмотрению в текущую сессию, подчеркивалось в декларации правых в привычном для них тоне устрашения, могут подлежать лишь законопроекты, «имеющие прямую связь с войной или с ближайшими ее последствиями». Все другие законодательные предположения, как отвлекающие внимание правительства и народа от войны и способные вызвать «разномыслие й раздор среди стоаны… должны быть отложены до наступления мирного времени» .
Послы Англии и Францию
В одном из последующих донесений Малевский извещал: «Оба мои сотоварища (.— В.В.)
полагают, что японское правительство и японское общественное мнение не будут сочувствовать вступлению Китая в дальневосточный блок, так как здесь привыкли смотреть на Китай как на второклассную державу, требующую опеки со стороны соседей и еще неспособную иметь голос в решении вопросов мировой политики. Возможно также, что японцы, ревниво охраняющие свое положение в Китае, заподозрят в предпринимаемом шаге стремление держав обеспечить Китай от дальнейших попыток Японии подчинить его своему преобладающему влиянию»23. В то же время английский посол в Токио Грин сообщил Грею, что из своих бесед с бароном Исии он вынес впечатление, что последний «не относился неблагоприятно» к сделанному предложению, но не желает связывать себя до тех пор, пока не узнает побольше подробностей по этому вопросу и не посоветуется с кабинетом. Барон выразил «опасение»: не рискуют ли державы, как это произошло с Турцией, бросить Китай в объятия Германии, требуя от него выслать из страны германских и австрийских подданных.
Свежие комментарии