Марковцы
Им причиняла все большее беспокойство министерская чехарда, происходившая, как им казалось, под давлением «нетерпеливой» буржуазно-либеральной общественности, в том числе думского большинства. «Правые, откровенно признавали их ораторы, никогда не одобряли» смены неугодных общественности министров (Н. Маклакова, Щегловитова и др.), с чем вынужден был согласиться «честно и безупречно служивший четырем императорам» Горемыкин под давлением фактически уже сложившегося «Прогрессивного блока», буржуазных кругов и широких слоев населения89. Тем безогляднее устремлялись они на защиту режима личной власти. «Как ни плохо была подготовлена Россия», ораторствовал Марков, она оказалась более готовой к войне, нежели союзники на западе, где у власти находились во Франции ми- нистры-социалисты, а в Англии — парламентарные ответственные министры. Самым веским в данном случае служил тот же аргумент, что и в тирадах Левашева: «Именно русские войска, вторгшиеся в Восточную Пруссию, спасли в начале войны Францию и Англию от полного разгрома и взятия Парижа… Ответственные министерства Франции, Англии и Бельгии не могли сделать даже того, что сделало русское правительство»90.
Конечно, это было не столь учтиво по отношению к союзникам, особенно в присутствии их официальных представителей. Но Маркова 2-го не обременял дипломатический такт. К тому же ему хотелось проиллюстрировать «преимущества» самодержавного режима перед «гнилым парламентаризмом». «Если вы хотите действительно добиться победы над Германией,— наставлял он,— то перестаньте говорить о посторонних вещах. После войны мы будем с вами спорить, будем добиваться того или другого государственного устройства, но в настоящую минуту, очевидно, к делу это не относится, ибо различные государственные устройства Франции, Англии, Бельгии и Турции ничему не помогли».
Добавить комментарий
Для отправки комментария вам необходимо авторизоваться.