Политика России

Только вряд ли подобные писания облегчали, Лондона и Нью-Йорка. Не могли не пугать союзников и столь обширные политические и территориальные запросы российских ультраконсерваторов при кабинете во главе со Штюрмером. Трудно, однако, предположить, что такие заявки попадали в печать без цензурного дозволения, если не благословения официальных кругов.

Серьезную обеспокоенность тем, что «ничего окончательно не сделано» в части обеспечения по окончании войны жизненных интересов России, и прежде всего в вопросе о приобретении «прав» на Константинополь и проливы, выражали национали­сты— деятели Всероссийского национального союза и его наибо­лее правые лидеры из состава фракции националистов Государ­ственной думы. Весьма характерна в этом аспекте записка И. П. Балашева, изданная с ведома военной цензуры «на правах рукописи» в виде отдельного оттиска в мае 1916 г. и озаглавленная «Важнейшие очередные задачи нашей внешней и внутренней политики»76. В ней автор выражал опасения, что с союзниками еще не достигнуто твердой договоренности относительно Констан­тинополя и проливов, как и по ряду других важных внешне­политических вопросов.

В свое время, откровенничал автор записки, руководитель русской иностранной политики Сазонов лично ему говорил, что «вопрос о проливах решен дипломатически в нашу пользу». Однако последующие события, и в частности дезориентирующее заявление Грея в парламенте о том, что он «никогда не слыхал, чтобы Россия решилась завладеть Константинополем навсегда» (возможно, в целях успокоения парламентариев и сохранения соглашения в секрете), явились как бы опровержением приведен­ных слов Сазонова и породили серьезные сомнения в соответствии их действительности. Тем более что заявления министра ино­странных дел в Государственной думе, сетовал Балашев, «настоль­ко неопределенны», что нельзя не прийти к заключению, что до сих пор ничего окончательного по вопросу о проливах не сделано.